Сообщение
Victor T » 10 апр 2018, 19:58
«29 апреля. Редко бывает такое сильно-страстное певчее утро в лесу, и очень мало людей его знают, кроме нас, охотников, в большинстве случаев не умеющих выразить великую силу дарованного им счастья иначе, как только выстрелом в дичь, а если нет дичи, в ворону-сороку, если нет вороны-сороки, просто в дерево или в свою собственную шапку. Они правы, как выразить это, если те, кому надо рассказывать, не имеют даже отдаленного представления о болотистых и совершенно недоступных лесах ранней весной: нет языка для них, нет человека, что же делать? и палец спускает курок.
Но я не молод, и моя натура уже не может выносить бездушных убийств и бессмысленного грохота. Я и так оглушен этим звуком, ослеплен светом, переполнен счастьем, переходящим в тоску и потом в совершенное изнеможение без дум, без чувств.
К счастью, в пении маленьких певчих дроздов , отлично перенимающих в неволе человеческую речь, я разобрал у одного в последнем колене провозглашенные на весь лес отчетливые человеческие членораздельные звуки, слово это было настолько наше слово, что скоро перестали мои все сомнения: эта маленькая птичка была, наверно, в неволе, выучилась у людей выговаривать и потом перенесла это в лес. Но мало того, другие певчие дрозды научились выговаривать это слово, оно им, видно, очень понравилось, и, может быть, оно уже очень давно выводилось здесь, поучая весь лес. Так я попал в лес, где птицы пели: люби, люби! Я не могу передать здесь это слово во всем его значении в лесу без музыки, надо себе представить всю музыку леса, все аккомпанементы очень капризной мелодии дрозда и под конец сильный удар на « и »: люби-и-и! люби-и!»
М.М. Пришвин. Дневники. 1926 г.
