Рассказ "Феклуша"

[Марта Рхазза]

ФЕКЛУША
Рассказ

Феклуша услышала привычное «Гулять!» и завиляла хвостом, рыжие бровки задвигались. Любимые руки, как всегда пахнущие цветочным кремом, надели на нее ошейник, пристегнули поводок и открыли дверь. Почему-то хозяйка замешкалась на секунду. Феклуша лизнула ей ногу: «Идем?». Хозяйка бросила поводок на пол, пошла в кухню. Зашуршал пакет, почему-то звякнула ее, Феклушина, металлическая миска. «Еще покормишь?» - Фекла усиленно завиляла хвостом - кто-же откажется от лишнего вкусного кусочка! «Ненасытная… Идем!» - скомандовала хозяйка, и они вышли на улицу. Было прохладно… Не то чтобы холодно, но как-то влажно и неуютно. Феклуша уселась на травку рядом с подъездом: первое правило – сделать свои собачьи дела.
Хозяйка нетерпеливо дернула поводок. Феклуша послушно затрусила рядом. Путь был привычным: дом – магазин - дом. Но сейчас он поменялся, знакомые запахи постепенно закончились. Через несколько минут Феклуша почувствовала неприятный бензин вместо воздуха. Хозяйка неловко подхватила ее на руки, и они оказались в шумно-рычащем, трясущемся автобусе. Феклушу резко опустили на пол. Еще через несколько минут хозяйка снова подхватила ее, и они снова оказались на улице. Ни одного привычного запаха! Интересно, интересно… Феклуша потянула носом влажный воздух… Хозяйка снова нетерпеливо дернула собаку. Они прошли несколько метров, и хозяйка приказала: «Сидеть!». Почему-то подергивался поводок, потом снова зашуршал пакет и звякнула миска. Феклуша почувствовала, что ее родная миска рядом, и нагнула морду. В миске ничего не было. Вопросительно повернувшись носом на хозяйский кремовый запах, Феклуша задвигала рыжими бровками… Шаги любимой хозяйки удалялись.
Заморосил мелкий дождик. Феклуша слышала и чувствовала, что вокруг ходили люди. Много людей, но никого из знакомых. Феклуша уже намокла, перебирала лапами от нетерпения, с шерсти назойливо капало, нужно было встать и отряхнуться. Она встала и задела лапой миску - та звякнула тоскливо. Феклуша понюхала – в холодной посудине по-прежнему ничего не было. А голод уже начинал исподтишка скрести в пустом желудке.
- Эй, собака! – звонкий мальчишеский голос раздался откуда-то справа.
Феклуша завиляла хвостом – ей почему-то показалось, что этот задорный возглас относится к ней. Вдруг в бок что-то резко и больно ударило. Феклуша вздрогнула и повернулась носом в ту сторону, откуда врезалась боль. Еще раз и еще! Мальчишка радостно бегал вокруг собаки и бросал в нее камни. Один из них звонким победным стуком ударился о миску. Камни летели со всех сторон, но Феклуша не могла от них увернуться – она не видела, откуда они летят. И поводок оказался совсем коротким – никаких возможностей для маневра… Феклуша нелепо заметалась и заскулила - по-щенячьи, тонко, и тоже нелепо – что же это такое, как ей спрятаться, как скрыться от этих ударов? Очередной камень попал Феклуше в голову, и она вдруг растерялась, а дождь внезапно полил сильнее, неостановимо, она с ужасом почувствовала, что капли становятся огромными, превращаются в поток, и ее, Феклушу, смывает этой неудержимой водой, и темнота заполняет все, все плывет в какой-то омут, она теряет слух, перестает чувствовать запахи, слабеет… Боль тоже уплывала в темноту…
«Ого! Неужели ухандокал?!» - мальчишка аж задрожал от восторга. Он осторожно подошел к упавшей собаке. Неподвижное рыжее тело распростерлось на мокром асфальте. Темно-бордовая кровь гвоздикой расплывалась на мягкой волнистой шерсти. Мальчишка коснулся рыжины носком ботинка, осторожно двинул отяжелевшее тело… Собака не шелохнулась. На ошейнике что-то тускло поблескивало. Мальчишка наклонился и протянул руку к металлической бирке – на ней было нацарапано - Феклуша. Он выпрямился, поддел носком Феклушину миску и пнул ее. А потом побежал, подпрыгивая. Миска отлетела в сторону и, падая на асфальт, прощально звякнула.
Светлана Петровна посмотрела на себя в зеркало: аккуратно уложенные седые волосы, легкий макияж. Да, не забыть намазать руки кремом. Ей так нравился его изысканный тонкий аромат! Не слишком ли пафосно для рандеву с давней школьной подругой? Сколько лет прошло… Неожиданно встретились на выставке в Третьяковке, сразу и не узнали друг друга, и тут же бросили все эти безжизненные картины и почти бегом – в маленькое кафе по соседству – с восторгом созерцать яркие, живые воспоминания детства. Светлана Петровна заказала «Мартини», с вишенкой и со льдом, ее подруга – фруктовый чай. Лида почти совсем не изменилась – такая же крепенькая, рыженькая, улыбчивая. Только вся в морщинках… Держа тонкими ухоженными пальцами бокал, Светлана Петровна чувствовала приливающее к лицу тепло и щемящий восторг после стольких одинаковых, никому не нужных, одиноких лет. Переполненные взаимной радостью, подруги вспоминали, говорили, смеялись… Вдруг, Светлана Петровна заплакала… по-детски, обиженно, неловко. Она схватила пачку салфеток со стола и принялась судорожно промокать ими льющиеся слезы, кидала размякшие белые смятыши на стол… Подруга удивленно подняла брови и через секунду тоже заплакала – просто, понятливо, проникнувшись трогательным Светланы Петровниным безнадежным детским отчаянием… Где оно теперь было, их детство? Остро пронзало чувство прошедшести… Все там, далеко, безвозвратно… Пачки салфеток Светлане Петровне не хватило: весь запас ее железной выдержки, столько лет тренируемой и копленой, выплеснулся одним разом, весь…
Подруги договорились встречаться по выходным и ходить в какие-нибудь интересные места – туда, где все времени не хватало побывать. Магазины, выставки, концерты, какие-то «перформансы» - Светлана Петровна тщательно, десять раз произнесла это слово вслух, чтобы не спотыкаться и произносить его легко и изящно. Она соглашалась на все, что предлагала подруга. Ей нравилась непредсказуемость и сюрпризность их совместных походов. Она уже выгуляла весь свой гардероб и была почти счастлива. Но совершенно счастлива она была тогда, когда приходила домой такой усталой, что только бы до постели, когда гулкие шаги в пустом доме были не такие тревожные, а одиночество не успевало захватить свои позиции в промежутке между мытьем рук и ног и падением в кровать. Оно тупо упиралось в закрытую дверь Светланы Петровниной спальни, и уже не смело тревожить ее сон…
Утром, проснувшись, Светлана Петровна вдруг подумала запоздало, что их с подругой походы случаются только в выходные и праздники. Насущной семьи у подруги не было – муж ушел к молодой жене, дети выросли и уехали в Питер. Работы, тоже, кажется, не было. Чем же она занимается целыми днями, подруга-то? Светлана Петровна была женщиной тактичной, но тут любопытство затерзало ее воспитанную душу и просто заставило прокнопить телефон, лежавший на прикроватной тумбочке. Подруга не отвечала. Светлана Петровна встала, надела легкий светло-розовый халатик и пошла варить себе кофе. Сахар, сливки, корица. Подруга не перезванивала. В идеально обставленной и убранной кухне пахло лилиями – букет на столе Светлана Петровна небрежно поправила, намазала руки душистым кремом. Запахи создавали чувство уюта. Нетерпение, подстегнутое кофеином, заставило ее снова понажимать кнопки телефона.
- Алло, Лида, это я, - радостно выпалила Светлана Петровна.
- Привет, прости, не слышала звонка… - в трубке слышался шум, лай, какой-то скрежет…
- У тебя что-то случилось? Ты где? – Светлана Петровна сразу пошла в наступление.
- Я… В приюте… - растерялась подруга.
- В каком приюте? Тебе нужна помощь?
- В собачьем приюте, - промямлила подруга.
- Ты бредишь?! Что ты там делаешь? На тебя напала собака?
- Нет, я ее просто выгуливаю…
- Кого ты выгуливаешь? Лида! Какой приют? Что случилось?
- По будням я работаю в приюте для бездомных собак…
Пауза слишком затянулась.
- Кем?
- Всем…
- Говори адрес, я приеду.
- Соловьева, восемь.
- Жди.
Светлана Петровна обалдело смотрела на телефон. Какие бездомные собаки? Почему приют? Что они там делают? Вопросов было больше, чем ответов. Светлана Петровна решительно надела новый светло-бежевый костюм, новые лодочки на каблуках, поправила перед зеркалом красиво уложенные седые волосы и вышла из квартиры. Недалеко от дома стояло такси.
- Соловьева, восемь, - Светлана Петровна уверенно села на заднее сиденье.
- Не ближний свет, - прохрипел таксист.
- Ничего, поехали.
Всю дорогу Светлана Петровна боролась с желанием вернуться домой. Куда она, собственно, ехала? На двенадцать у нее был запланирован маникюр. Отменить святое? Ладно, к черту маникюр, посмотрим, что там за приют. Но слово «приют» Светлане Петровне никак не нравилось. От него веяло не теплом, а какой-то безнадежной убогостью. Последний приют – может, это что-то вроде кладбища? А вдруг ее подруга собственноручно…
Таксист высадил Светлану Петровну на окраине города. Его напутствием было, что Соловьева, восемь, это где-то здесь, а точнее даже навигатор не скажет. Светлана Петровна огляделась и поискала глазами какой-нибудь указатель. Нет, никто не собирался указывать ей нужное место.
- Лида, - снова набрала она подругу, - я здесь, то есть где-то здесь… Куда мне идти?
- Видишь где-нибудь темно-зеленый забор? Да? Иди вдоль него направо, обогни и увидишь вывеску «Счастливые питомцы».
- Угу, - Светлана Петровна с сомнением посмотрела на тропинку вдоль забора, потом на свои новые туфли.
Идти оказалось совсем недолго. Вывеска «Счастливые питомцы» действительно обнаружилась сразу за поворотом. У входа Светлана Петровна увидела подругу, одетую в старые джинсы и футболку. Вид у нее был самый что ни на есть «бомжовский».
- Лида…
А Лида держала на поводке крупную лохматую собаку. Почти белую, с крупным черным пятном на макушке…
- Это Ася! – Лида вернула Светлану Петровну в «здесь и сейчас». Черно-пятная собака завиляла хвостом. – Мы на прогулке. Пойдем, я покажу тебе приют…
Светлана Петровна ходила по приюту и ничего не могла понять. Длинные, тесные ряды клеток, в клетках – собаки. Ужасный запах псины, экскрементов, сухого корма, тоски и одиночества. Собаки разные: большие и маленькие, лохматые и гладкие, всех цветов радуги… Одни прыгали на сетку, метались, другие лаяли или скулили, третьи угрюмо лежали на полу, не шевелясь, только следя глазами за происходящим. Их глаза, повсюду были их глаза… В приюте были и люди, несколько человек, которые, негромко переговариваясь, суетливо занимались своей работой – выводили собак из клеток, заводили их обратно, разносили корм, чистили приютские места обитания…
- И давно, Лидочка, ты этим занимаешься? – глупо спросила Светлана Петровна.
- Два года, - Лида как будто призналась в чем-то постыдном, тяжело вздохнула.
- И как это все называется?
- Волонтерство…
- По-моему, «волонтерство» - слишком красивое слово… Это… животноводство какое-то, уборка… какашек. Тебе это нравится?
Лида молчала. Подруги бессмысленно ходили вдоль клеточных рядов. Светлана Петровна машинально читала таблички на клетках – кличка собаки и возраст, больше ничего, ах нет, еще какой-то номер…
- Мы собираем бездомных, брошенных собак, попавших в беду, кормим, лечим, потом стараемся пристроить… Найти хозяев. Собираем средства.
- Средства?
- Да, деньги, корм, все остальное, - Лида снова тяжело вздохнула…
- Я поеду, Лида, - Светлана Петровна направилась к выходу, одновременно судорожно нажимая кнопки телефона – нужно было вызвать такси. Принять ванну, отмыться от запаха псины и нечистот, скорее, скорее отсюда!
- Пока, Лида, увидимся на выходных…
Светлана Петровна неожиданно поскользнулась и чуть не упала, схватилась за Лиду. Глянула под ноги: новые бежевые туфли утопали в собачьих какашках цвета горького шоколада. Сочетание было изысканным…
Сев в такси, Светлана Петровна вдруг поняла, что потеряла золотой браслет. Как он мог расстегнуться и упасть? Невероятно… Приступ ярости, как торнадо, подхватил Светлану Петровну, и она ринулась обратно в приют. Точно, злобно крутилось у нее в голове, это случилось, когда она поскользнулась на собачьем дерьме…
Светлана Петровна безуспешно искала браслет. И бешенство ее все нарастало… Беготня по приюту, дотошное исследование места, где она поскользнулась, подступившая к горлу тошнота… На черта она сюда приехала? Дура старая…
Нужно было остановиться и возвращаться домой. Диспетчер такси уже зазвонила Светлану Петровну - таксист явно не хотел ждать…
Лида сначала бегала и искала браслет вместе с подругой, а потом беспомощно встала в стороне и молча ждала, когда же все это закончится…
Наконец, Светлана Петровна бросилась к выходу и на середине пути почти столкнулась с парнем, который нес на руках собаку с забинтованной головой. Парень дернулся, отскочил в сторону, собака тихо заскулила…
Дома Светлана Петровна бегала по квартире и брызгала освежителем воздуха, окна были раскрыты нараспашку, а ей все казалось, что запах собачьего дерьма и приюта еще преследует ее. Она уже приняла ванну, намазалась кремом, капнула на запястье дорогие духи…
Нужно было успокоиться… Включить Шопена… Зажечь свечи… Светлана Петровна жаждала умиротворения, и, наконец, задремала в любимом мягком кресле… Но сон навалился жестокими видениями: она все металась между клеток, ее преследовали горящие злобой собачьи глаза, и у каждой собаки на лапе блистал золотой браслет… Собаки скалились, словно злорадствовали, и ни одна не хотела отдавать браслет… И даже во сне все было заполнено тошнотворным приютским запахом… Запахом одиночества…
Утро затопило солнечным светом нежно-зеленую гостиную. Светлана Петровна проснулась. Потом, сидя за столом в кухне наедине с чашкой ароматного капучино с корицей, она вдруг вспомнила…
У соседской девочки, с которой маленькая Светочка никак не дружила, была почти такая же, как Ася, огромная белая собака - Снежка. Чисто белая и очень лохматая. Крупные уши со свисающими кончиками, пушистый закрученный хвост и острые клыки. Она так страшно лаяла, что Светочке всегда хотелось убежать и спрятаться.
Но вот однажды, уже ближе к лету, у Снежки родились щенки, как говорили соседи – от дядь Петиного Дозорки - серого, волчьего окраса. Дядя Петя крепко любил выпить, но как бы он ни напивался, в любом состоянии всегда добирался до дома. А если уж падал – то только у своего порога. Дозорка всегда выскакивал из конуры, принимался истошно лаять, чтобы доказать свою любовь к повалившемуся хозяину и оповестить домашних о благополучном его прибытии к родному дому.
- Дозор, Дозорка, хорошая собака, - ласково бубнил дядь Петя, лежа в траве и пытаясь дотянуться непослушной рукой и погладить своего верного пса.
Дозор рвался с цепи, вскакивал на конуру, снова лаял, пока не выходила тетя Полина, жена дяди Пети. Она с трудом поднимала мужа и втаскивала его в дом. Что потом происходило за дверью Дозорка, конечно, не знал, но утром всегда получал от хозяина кусочек сахара за преданность и верность.
Светочка увидела соседскую девочку перед калиткой. На руках она держала какое-то чудо. Светочка даже не сразу поняла, что это. А это был щенок! Маленький, белый, пушистый, со смешным мокрым носом и черным пятном на макушке.
- Хочешь подержать? – соседская девочка протянула Свете комочек.
Когда Светочка коснулась руками теплого существа, ей показалось, что солнечный лучик согрел ее. Малыш смотрел на Свету и поворачивал мордочку, как будто хотел получше ее разглядеть.
- У меня таких еще шесть! - радостно воскликнула соседка. – Хочешь посмотреть?
Светочка кивнула, и они юркнули в калитку. Снежка рванула цепь, страшно и истошно залаяла, увидев Свету со щенком на руках, но соседская девочка дернула Свету за сарафан и втащила в сарай, где в большой плетеной корзинке копошились другие пушистые комочки. Они все были разного окраса, смешные, неуклюжие, куда-то карабкались, захватывали друг друга лапами, покусывались, поскуливали и потявкивали, на толстых, еще голых, пузиках проступали синие жилки…
- Клади сюда своего, - скомандовала соседка.
Но Светочка не могла оторвать от себя щенка. Он уже прижался к ней и пригрелся, и вместе им было очень хорошо.
- Возьмешь? – деловито спросила соседка.
- Угу, - только и смогла промычать Светочка.
- Ладно, давай, завтра выходи на улицу…
Светочка гордо шла к своему дому и прижимала к груди щенка. Даже не к груди, а ко всему своему детскому существу… Это был ее щенок, ее малыш, ее чудо, уже кусочек ее самой...
У калитки Светиного дома стояла мама. Нахмуренные изломистые брови не сулили ничего хорошего. Но, наполненная счастьем, Светочка этого просто не заметила, она протянула маме самое сокровенное в этот миг для нее – пушистого смешного щенка.
Мама молча взяла щенка в руки и нервно пошла в направлении соседкиного дома. Светочка стояла растерянная, опустошенная, она даже не могла плакать. Присела на скамеечку рядом с калиткой. Из-за соседского забора донесся басовитый лай Снежки, словно одобрявшей возвращение ее чуть было не отданного ребенка…
Светлана Петровна дернулась – кофе из чашки в ухоженных гладких пальчиках полился на дорогой изысканный халатик… Сочетание коричневого с розовым…
Светлана Петровна всю жизнь проработала бухгалтером. Она знала толк в цифрах, порядке и раскладке по папкам и полочкам. Еще она умела отстаивать свое мнение, интеллигентно, но жестко аргументировать, и загадочно оптимизировать расходы и налоги. Ее ценили на работе. Но любить… Кто вообще любил ее в этой жизни? Светлана Петровна нервно поправила лилии в вазе на столе… Нужно застирать халатик…
В гардеробе у Светланы Петровны не было старых, ненужных, а тем более, рваных вещей. Она очень тщательно выбирала одежду, ту, которая была более не нужна – отдавала и забывала. А тут ей потребовалась «бомжатина»…
Светлана Петровна отправилась в ближайший «Сэконд Хэнд». Это был первый в ее жизни поход в подобное подозрительное заведение. Она вошла с опаской: казалось, что выйти из этого магазина можно только с этикеткой на лбу – «Сэконд Хэнд»… Но внутри все оказалось не так страшно – вещи были аккуратно разложены по полочкам и корзиночкам, все было отстирано и обеззаражено, любезная продавщица, весь день, казалось, ожидавшая случайно заехавшую королеву, быстро и уверенно набрала для Светланы Петровны охапку этой самой «бомжатины» и отправила в примерочную. Джинсы, футболка, джинсовая куртка и еще одни джинсы, и даже, типа, кеды – в принципе, в зеркале была не дама-бомж, а вполне себе симпатичная, современная леди… В подарок за первую покупку продавщица решительно вручила Светлане Петровне стильную, по ее мнению, джинсовую сумочку причудливого вида…
Сэкондхэндовая Светлана Петровна шла по улице и проверяла свои ощущения. Странные они были… Странно было, прежде всего, то, что она почувствовала себя молодой, спортивной и модной… Рука уверенно потянулась к телефону.
- Лида? Ты еще в приюте? Я сейчас подъеду…

Светлана Петровна решительно вошла в приют. Ничего здесь не изменилось – те же собаки, люди, запахи… Лида вышла навстречу.
- Прекрасно выглядишь…
- Спасибо…С чего начнем?
- С Феклуши…
- С чего?
Лида направилась мимо клеток, куда-то свернула, Светлана Петровна за ней. Ее решительность потихоньку отставала… С каждым шагом Светлана Петровна углублялась в топкий воздух, насыщенный болью и бессмысленностью, и ощущение нового неверного шага уже протискивалось в разумный до безобразия разум…
Они вошли, наконец, в помещение, где клетки были поменьше, а запахи порезче, где к тоске примешивались лекарства и то, что они лечили…
В одной из клеток понуро сидела рыжая лохматая собака с замотанной бинтом головой. На клетке – табличка: «Феклуша. Спаниель. Сука. № 534».
- Что с ней? – опасливо спросила Светлана Петровна.
- Ее нашли у магазина с разбитой головой… Ее бросили… С миской… Просто привязали к дереву, и ушли, - Лида привычным жестом протянула в клетку руку и вытащила пустую миску. Феклуша не пошевелилась…
- Она старая и слепая…
- Слепая?
- Да, совершенно.
Как должна была реагировать Светлана Петровна? Она прислушалась к себе… Было что-то смутное… Какая-то подступающая горечь… Горечь от удивления и беспомощности…
Светлана Петровна наигранно легко, по примеру Лиды, сунула руку в клетку и потрепала Феклушу по холке. Собака вдруг дернулась к Светлане Петровниной руке, скульнула жалобно, по-детски… И начала радостно лизать эту ухоженную, пахнущую кремом руку, но постепенно, принюхиваясь, тычась носом, пытаясь увидеть невидящими глазами, перестала ее лизать… Под знакомым запахом крема был чужой запах кожи… Феклуша еще раз внимательно понюхала, отвернулась и села в прежнюю позу. Странный собачий порыв сменился равнодушно-страдальческим бездвижием.
Светлане Петровне показалось, что-то в ней надломилось и ускользнуло… А рука ее все была протянута в клетку, бесполезная, холеная, ослюнявленная ручка...
Лида деловито надела перчатки, отстранила Светлану Петровну от клетки, уверенным жестом вытащила Феклушу и понесла ее на руках куда-то, куда – Светлана Петровна пока не знала. Надо было идти за Лидой.
Целью переноса Феклушы был медицинский кабинет, где предстояла перевязка. Нужно было держать собаку, размотать старый бинт, обработать рану, снова замотать уже чистым, и еще несколько каких-то манипуляций, от которых Светлане Петровне стало нехорошо… Последнее поручение Лиды – закапать Феклуше капли в слепые глаза – было для Светланы Петровны невыполнимо. Сначала глаза нужно было промыть от выделений…
- Лида, я не могу… Мне нужно на воздух…
Когда Светлана Петровна вернулась домой – ей показалось, что она очнулась от бреда… Хорошо, что привычные предметы были на месте, привычные цвета и запахи постепенно восстанавливали ее утерянное равновесие.
Душ, свечи, Шопен… Как она могла выйти из этого спокойного, устойчивого мира?
Резкий звонок прервал душевное восстановление Светланы Петровны. Так неудобно брать телефон, когда у тебя руки в креме…
- Света, ты дома? Все хорошо?
- Да, Лидочка, все отлично…, первый раз, ты понимаешь… - негибким голосом отозвалась Светлана Петровна.
На улице замельчил дождь. В окно вбрызгивались капли, увлажняя воздух запахами и свежестью. Когда ее кто-нибудь любил? В детстве? Родители? Школьные друзья? Сокурсники? А может, калькулятор или папки с бумажками… Розовый халатик уже высох. Светлана Петровна откупорила бутылку красного вина и наполнила изысканный бокал. Рука почему-то дрогнула, как будто ее кто-то снова лизнул, и темно-бордовое вино гвоздикой расплылось на мягком волнистом ковре...
Решение пришло само собой. Решение - взять Феклушу из приюта. Светлана Петровна не рассказала Лиде о своем дурацком сне, где она сама сидела, привязанная к дереву, перед пустой миской, и ничего не видела… Лида очень удивилась такому решению, долго внушала Светлане Петровне, что это вряд ли разумно, пыталась обрисовать сложности пребывания собаки в доме и что-то там еще… Но Светлана Петровна молча подала Лиде красивый шоколадный ошейник с металлическими клепками и такой же шоколадный поводок, выбранный ею в зоомагазине «Наши любимцы».
Дома Феклушу ждали две красивые миски на изящной подставке – одна для воды, другая для корма, уютная лежанка в шоколадно-бежевую клеточку, «лакомство для средних собак», а в ванной - шампунь, махровое полотенце цвета кофе с молоком, щетка, капли от блох и клещей и маленький бантик.
Светлана Петровна любила все делать правильно и правильно. Она завела блокнот для записей «Дневник любимой собаки», купила книжку о содержании и воспитании спаниелей, выслушала утомительно-неаппетитную лекцию о кормах в зоомагазине и записалась на неизвестно зачем нужные ей курсы хендлеров, которые начинались через два месяца.
Из приюта ехали втроем: Лида, Светлана Петровна и Феклуша. Молча и напряженно.
У дома, пока Светлана Петровна расплачивалась с таксистом, Лида с собакой на руках вылезла из машины, потом осторожно опустила ее на землю. Феклуша, безвольно стоя на траве, нерешительно понюхала воздух.
Троица направилась к подъезду.
В квартире пахло лилиями. Лида разулась на пороге и бесцеремонно пошла по квартире. Светлана Петровна, держа шоколадный поводок, Феклуша рядом, ждали, ее возвращения.
- Светочка, в твоем стерильном царстве появится шерсть, запах псины…
- Лида, не начинай! Ты все это уже говорила, - нетерпеливо перебила Светлана Петровна. У нее был стерильным не только дом, но и вся ее жизнь…
Феклушу бережно подняли на руки, понесли и опустили на что-то теплое… Зажурчала вода… Легкие цветочные запахи закружились вокруг… Ее мягко и нежно поливали водой, намыливали, поглаживали, снова поливали… Феклуша теряла запах приютской безысходности. На секунду ей показалось, что она вернулась туда, где всегда жила, в свой дом, откуда ее вырвали по непонятной причине… После купания и вытирания Феклуша чувствовала легкость и так любимую ею чистоту… Как только полотенце закончило тереть, она по-собачьи отряхнулась и принялась ерзать головой и ушами по коврику, смешно поднимая попу с задорной мокрой кисточкой хвоста…
Феклушу выпустили из ванной. Где она? Но освоится не дали, взяв за ошейник, повели куда-то, где вкусно пахло… Феклуша потянулась носом к удивительному запаху и наткнулась на холодный металл, дернулась, заскулила… Виновато села, не зная, что делать.
- Светочка, наверное, нужно было купить ей пластиковую миску…
Светлана Петровна молча достала из шкафа пластмассовый контейнер, переложила в него корм и поставила перед Феклушей. Через несколько секунд собака начала есть. Подруги смотрели на Феклушу, каждая думала о своем.
Феклуша поела, и Светлана Петровна вытерла ей морду салфеткой. Принесла из ванной бантик, нацепила на подобие челки.
- Ну а теперь, пойдем на место.
Феклуша знала слово «место». Но не знала, где его найти. Светлана Петровна взяла Феклушу на руки и отнесла на лежанку.
Безмятежный сон спустился на Феклушу. Ей снились ее самые первые дни, когда она ничего не видела, а только чувствовала… Это были радостные дни. Но потом они снова вернулись – уже мрачной безысходностью непонятно куда девшегося мира...
Первые дни были рядом с мамой и братьями и сестрами – дни, когда запахи врывались и пробуждали инстинкты – это - молоко, это - мамин сосок, а это запах противника, захватывающего заветный источник… После еды, когда главным становился пупок, не дававший двигаться, заваливавший Феклушу куда-то набок, мама начинала ее вылизывать – теплым, шершавым, нежным языком. А потом снова сон, рядом с мамой, с братьями и сестрами, в удивительной гармонии и тепле, объединявших несмышленышей в общей куче-мале. И было так удивительно, когда вдруг в один прекрасный день, она увидела свет… Мир перестал состоять из запахов и ощущений, к ним добавились картинки. Феклуша теперь соединяла их с запахами и удивлялась – вот это были чудеса!
Постепенно братья и сестры куда-то исчезали. Это всегда было после того, как приходили чужие люди и копались в их куче-мале. Феклушу тоже брали на руки, смотрели нос, лапы, хвост, что-то там еще, но неизменно возвращали на пол, и когда ее маму выпускали из соседней комнаты, где она запиралась на время прихода чужих людей, Феклуше доставались все ласки, которые уже были не нужны выбранным и навсегда отделенным братьям и сестрам.
И вот однажды пришла ЕЕ ХОЗЯЙКА. Феклуша не испугалась, когда ее взяли на руки, она прислушалась и принюхалась: женщина пахла восхитительным цветочным запахом, вернее, ее нежные руки, державшие Феклушу. Она лизнула эту руку и почувствовала другой запах – запах кожи – свежей, человеческой, родной… Феклуша увидела лицо женщины – близко - губы – и лизнула их. Женщина засмеялась и прижала Феклушу к себе. И Феклуша услышала звук, который всегда существовал, когда она прижималась к маме, только более сильный, ровный… Волнующий…
Жизнь Феклуши была долгой и разной. Счастливой. Да, счастливой. Но как-то постепенно мир начал стираться, темнеть, исчезать. И снова наступили дни, когда нужно было слушаться запахов и ощущений. Когда стало совсем темно, Феклуше показалось, что ушло еще кое-что. Один звук. Всего один. Сильный, ровный, волнующий… Руки хозяйки все так же пахли цветочным кремом, но они становились жестче, нервными и чужими…
Феклуша проснулась. Было, как уже всегда, темно. Принюхалась. Пахло цветами. Нужно было бы выйти на улицу. Не терпелось. Феклуша тихо заскулила, не зная, куда ей податься. Нужно было искать цветочный кремовый запах. Феклуша двинулась осторожно, вытянув вперед морду, Нерешительно переставляя лапы. Но вокруг как будто была пустота и Феклуша шла в пустоту… Наткнулась на что-то твердое. Снова поскулила. Тихо, просительно. Услышав шорох и вздохи, метнулась на звук.
- Что ты, Феклуша? – Светлана Петровна напряженно всматриваясь в темноту, зажгла ночник.
Феклуша подняла морду. Снова заныла. Слегка завиляла хвостом.
- Лида, - позвала Светлана Петровна, - Лида, она скулит.
- Ей нужно выйти, - в полусне ответила Лида.
- Зачем? Куда?
- На улицу, она просится в туалет…
- А-а-а, - растерянно протянула Светлана Петровна. – А до утра нельзя?
- Ну, надует тебе сейчас где-нибудь…
Светлана Петровна села на кровати и уставилась на Феклушу. Ночная прогулка? О, Господи!
Футболка и джинсы были под руками, Светлана Петровна покорно оделась, надела на Феклушу ошейник и поводок и потихоньку вышла из квартиры. Недовольство просыпалось вместе со Светланой Петровной. Потыкав в кнопку лифта, Светлана Петровна поняла, что лифт не работает.
- Ладно, Феклуша, пойдем по лестнице! – Феклуша повернула нос к хозяйскому голосу.
Спуск был недолгим, и они вышли на улицу. Летняя ночь ждала запахами трав и деревьев, и остывшего асфальта. Феклуша уселась на травку рядом с подъездом: первое правило – сделать свои собачьи дела.
- Что дальше? – Светлана Петровна растерялась.
Феклуша потянула поводок. Они шли по тротуару, рядом, молча, наверное, вокруг дома. Светлана Петровна вдохнула ночной воздух… И выдохнула вместе с раздражением. Сочные звезды свисали прямо над головой, стрекотал неуемный кузнечик, одинокие машины проносились где-то в отдалении, напоминая о том, что это все-таки город. Светлана Петровна ходила по ночным тротуарам, Феклуша рядом, молча, иногда потягивая поводок.
- Света, Света! - услышали обе Лидин голос, подходя к подъезду. – Куда же вы пропали? Я уж заволновалась, вышла вас искать… Ночные блуженицы…
- Пойдем, Лидуся, пить кофе…
Феклуша осваивалась с домом. Ходила, принюхивалась, тыкалась, иногда писалась, иногда… По совету Лиды, Светлана Петровна поставила лоток для неотложных нужд рядом с Феклушиной лежанкой. Но разве всегда до нее добежишь, особенно из дальних уголков неизведанных комнат? Однажды, стремясь оправдать Светланы Петровнины надежды, Феклуша кинулась искать лоток и сшибла цветочную подставку, и тут же, следом, дорогую напольную вазу с дизайнерскими диковинными растениями в ней. Испугавшись, отпрыгнула и стукнулась о ножку стола. Светлана Петровна терпеливо-остервенело собирала осколки, замывала ковер, оттирала дубовый ламинат, брызгала «уничтожителями запаха». Раздражение нарастало вместе с количеством разбитых и испорченных вещей… Ночные и не ночные прогулки уже не казались романтическими путешествиями, а принимали форму «déjà vu»: ошейник, поводок, лифт, тур вокруг дома, лифт, поводок, ошейник. Видимо, вскоре они могли бы претендовать на ночные кошмары. И бантик на челке Феклуши все время соскакивал…
В воскресенье Феклуша неизвестно как запуталась в тюлевых шторах, заметалась и оборвала и шторы, и карниз – просто чудом уцелела сама!
Для снятия стресса Светлана Петровна решила пройтись по магазинам. Уже давно она хотела пополнить свою коллекцию кремов, лосьонов, бальзамов – тех субстанций, без которых не представляла свою жизнь. Светлана Петровна пригласила с собой за компанию Лиду, но оказалось, что подруга ничего не понимает в биокомпонентах и особенностях зрелого эпидермиса, а кроме того, она не могла себе позволить себе такие траты на замысловатые смеси, от которых все равно не было никакого толку – морщины не расправлялись, поры не сужались, а цвет лица не становился здоровым и свежим, как у созревшего сочного персика, или хотя бы абрикоса… Светлана Петровна соблазнила Лиду тем, что после похода пригласила к себе – проведать Феклушу и отведать болгарский перец, приготовленный по новому рецепту.
Придя домой, Светлана Петровна поставила пакетики с покупками в коридоре на пол и вместе с Лидой пошла выводить Феклушу. Они побродили вокруг дома… День был солнечный, мягкий, заходить в дом не хотелось… Но перец нетерпеливо ожидал отведывания, и подругам пришлось вернуться.
Разогреть перец, порезать огурцы и помидоры на салат, добавить зелень, лук, и конечно же, открыть новую бутылку красного вина… Все было таким изысканно-вкусным, перец таял во рту, а вино наполняло тело горячим теплом жизни… Подруги уже прилично выпили, когда Светлана Петровна вспомнила про пакетики с покупками… Она поспешила в коридор. Страшная догадка о подозрительном отсутствии Феклуши под столом во время трапезы в ожидании сладких кусочков просочилась в мозг Светланы Петровны, запульсировала… и точно! Худшие подозрения оправдались: Феклуша повалила бумажные пакеты и уже успела погрызть несколько пластиковых тюбиков: она усердно вылизывала крем, придавливая тюбик лапой…
- А-а-а! – звериный крик заставил Лиду бросить все и бежать в коридор.
- Ах ты, скотина! Ах ты, тварь безглазая! Нет, ты посмотри, ты посмотри, она весь крем сожрала-а-а! Скотиииина!
Светлана Петровна стащила с ноги тапку и кинулась за Феклушей, пытаясь ее лупануть. Феклуша ринулась спасаться и оказалась на редкость проворной, но не настолько - удары тапкой настигали ее, она удивленно поворачивала голову, взвизгивала и снова пыталась удрать… В азарте преследования Светлана Петровна вдруг услышала гомерический хохот Лиды…
- Света, Света… Остановись! – это было все, что могла сквозь хохот сартикулировать Лида.
Вечер прошел в пьяных истериках Светланы Петровны, в бесконечной, казалось, рвоте Феклуши, открывшемся у нее поносе и повсеместной уборке, приемке лекарств и других прелестях чрезвычайного положения, которые достались на долю Лиды.
А в понедельник вечером Светлана Петровна неловко поскользнулась на Феклушиной луже и с размаху упала на пол, больно ударившись всем, чем только было можно… Лежа на полу, мокрая, злая, чувствуя жуткий запах собачьей мочи, она клялась, что если встанет – то собственноручно убьет Феклушу, а может быть, даже казнит публично, на городской площади, например… Если, конечно, встанет. И почему эта скотина написала сразу после прогулки?!
Непривычно чертыхаясь, Светлана Петровна изогнулась и повернулась на бок, а Феклуша виновато подошла и лизнула ее в ненакрашенные губы слюнявым розовым языком.
- Ты у меня сейчас получишь! – прошипела сквозь зубы Светлана Петровна.
Она из последних сил вскочила, бросилась к телефону и остервенело набрала номер Лиды.
- Все, хватит, Лидуся, я признаю, что совершила роковую ошибку! Да, да, я прошу тебя немедленно забрать Феклушу! Приезжай, я оплачу такси!
В ожидании Лиды, Светлана Петровна начала бешено метаться по квартире и беспощадно собирать в большой пакет все, что относилось к этой ужасной собаке. В пакет пихалось все – шампунь, расческа, миски, игрушки, подстилка – пакет уже рвался, но Светлана Петровна твердо решила покончить со всем этим безобразием. В пакет сунула и соскочивший с челки бантик…
Звонок в дверь прозвучал, как призыв к боевым действиям. Светлана Петровна решительным шагом подошла к двери и рывком открыла ее. Она стояла, готовясь отразить мольбы Лиды повременить или упреки в стиле «Яжетебеговорила»… Но Лида вошла угрюмо и как-то тяжеловесно. Она не взглянула на Светлану Петровну, молча разулась и прошла в комнату мимо Феклуши, которая уже была готова к выдаче – в шоколадном ошейнике с поводком.
- Иди сюда, Света, - металлическим голосом приказала Лида. – Иди сюда немедленно!
Светлана Петровна опешила. Она молча вошла в зал, где стояла Лида. В руках Лида держала черную полоску плотной ткани. Она подошла к Светлане Петровне и резко и жестко, как-то по-мужски, завязала Светлане Петровне глаза. Потом щелкнул выключатель, и Светлана Петровна оказалась в полной темноте.
- А теперь иди за мной! – скомандовала Лида.
Светлана Петровна протянула было руку, но за руку ее никто не взял. И ей пришлось сделать несколько шагов самой. Она тут же наткнулась на стул, и стул с грохотом упал.
- Иди быстрее, - снова металлически скомандовала Лида.
Светлана Петровна как под гипнозом передвигалась по своему собственному дому и не могла понять, где она. Протянутые вперед руки натыкались на какие-то незнакомые предметы, стены переместились, и все пространство неожиданно исказилось.
- А теперь, убери свои лощеные грабли и встань на четвереньки!
- Издеваешься?
- Ничуть, становись!
Светлана Петровна неуверенно опустилась на четвереньки. Теперь протягивать вперед было нечего, нечем было прощупать дорогу. А запахов и звуков для навигации явно не хватало. Феклуша осторожно подошла к Светлане Петровне и начала нюхать ее ухо, волосы, лизнула в щеку… Из-под черной повязки потекли слезы… Светлана Петровна сидела на полу, стараясь сдержать судороги рыданий, а Феклуша смущенно лизала ее пальцы, пахнущие цветочным кремом, сквозь которые просачивались соленые, как жизнь, слезы…
Теперь Светлана Петровна каждый день утешала, вернее, усмиряла себя тем, что им обеим – ей и Феклуше – нужно привыкнуть друг к другу. Она оттаивала, когда Феклуша молча подходила к ней и, лизнув руку, клала свою морду ей на колени, замирала и ждала скупой ласки, доброго слова, хоть одного, хоть просто вздоха. Невидящими глазами всматривалась куда-то, шевелила бровками. Светлана Петровна скользила рукой по мягкой, шелковистой рыжей шерсти, неловко почесывала спину и бока собаки, гладила по голове, чесала тонкими пальцами за пышными волнистыми ушами…
Как-то ночью Светлана Петровна испугалась во сне – на нее, спящую, кто-то навалился! Она дернулась и проснулась – Феклуша лежала рядом с ней, на ее дорогом сатиновом пододеяльнике, положив голову ее живот.
- Феклуша, место! Место!
Феклуша не пошевелилась. Потом положила голову поудобнее, вздохнула и замерла. Светлана Петровна растерялась. У нее не было сил спихивать Феклушу на пол, и откинувшись на подушку, она закрыла глаза и снова заснула под мирное посапывание рыжего существа, отложив разборки на утро… А утром, открыв глаза, обнаружила Феклушину голову рядом с собой на подушке – собака безмятежно спала, раскинув рыжие лапы и удовлетворенно похрапывая.
Осень не спешила раздружиться с летом. Солнце наполняло золотом листья деревьев, а воздух остывал только к ночи… Безмятежным, сладким покоем были полны эти дни…
Ночь ступала мягко, по-кошачьи. Обманчивой лаской закралась в окна. Зеленоватыми звездами глаз обвела тихую спальню, высветила кровать, тумбочку, лампу в кружевном абажуре... На коврике рядом с кроватью чуть не зашипела – там спала рыжая собака.
Феклуша тихонько постанывала во сне, перебирала лапами, словно бежала куда-то, потявкивала. Резко дернулась и проснулась. Как-то нехорошо урчало в животе… Встала, прислушалась. Лучше уж разбудить хозяйку, а вдруг опять приключение на ковре… Заскулила, запросилась…
- Феклуша, ты опять? Живот болит?
Светлана Петровна нехотя села на кровати. Потянулась, покорно пошла натягивать джинсы.
Из окна манил осенний листвяный воздух… Светлана Петровна надела на Феклушу поводок. Да, куртку не забыть… Привычно спустились на улицу, доторопились до ближайшего газончика. Успела все-таки, ну и хорошо…
- Пройдемся чуть? – Светлана Петровна вопросительно посмотрела на Феклушу.
Та мордой повернулась на звук, зашевелила бровками.
- Ладно, пройдемся…
Тихо, неторопливо, как обычно… Светлана Петровна шла в полудреме. Феклуша резко остановилась – в нос ударил ужасный режущий запах – кислый и острый одновременно. Феклуша дернулась назад…
- Ты что?
- А не что! – из кошачьей темноты выдернулась мешкообразная масса. – Деньги давай, быстро!
Костлявая рука схватила Светлану Петровну за шею. Вторая начала резко, грубо шарить по телу.
- Давай, тварь, деньги…
Светлана Петровна не могла дышать – в темноте раскрывала рот, силясь глотнуть воздух, но кольцо костлявой руки сжималось сильнее… Поводок выпал… Нужно было отодрать это душащее кольцо от шеи…
Феклуша беспокойно топталась рядом – она не выдерживала этот злобный запах, перебирала лапами, ждала каких-нибудь слов от хозяйки… здесь был другой человек, его каркающее шипение врезалось ей в уши, запах ударял в нос…
- Феклуша, - выдохнула Светлана Петровна…
В этом выдохе Феклуша учуяла все – страх, зов, беспомощность. Она зарычала, залаяла и, оттолкнувшись от асфальта, прыгнула на режущий запах… Вцепилась в омерзительную плоть чужого тела, чужая, горячая кровь потекла в глотку… Звериный крик человека разорвал кошачью мягкость ночи … Феклушу отдирали, пихали, пинали… Ее вдруг пронзила острая стрела… и еще, и еще…
Лезвие ножа мелькало и не могло насытиться ударами… Наконец, устав, мешковатая тень бросилась в кусты…

Ночь по-кошачьи замерла, зелеными звездами глаз обвела деревья, траву, тротуар… Остановилась… Вильнула хвостом и на бархатных лапках ускользнула в рассвет. Такая же алая, как рассвет, кровь, букетом гвоздик расплывалась на влажном асфальте… Ветер мягко и бережно перебирал седые растрепавшиеся волосы женщины, сидящей на бордюре, и рыжую волнистую шерсть лежащей на асфальте собаки… Наступало обычное утро.